Манана Оганян
Женщина. Природа. Жизнь.
Мне мама ещё говорила, когда Дэя только родилась, чтобы снимала, снимала каждый день, потому что потом, когда пройдёт лет десять, будет очень приятно увидеть.
Вот дочь растёт, ты с ней постоянно и не замечаешь роста. Но мы её снимаем много, поэтому есть, с чем сравнить. Иногда я делаю записи, чтобы мне саму себя чекать во времени. Вчера нашла старый компьютер, там СТОЛЬКО всего! Видео, снятые на телефон, милый сумасшедший бред, я смотрю и думаю: «Господи, какая же я была!» Это просто небо и земля, как всё изменилось.
Знаешь, когда у меня появился телефон с камерой, я снимала всё подряд: на вечеринках в ДК, как ребята играют, интервью со знакомыми… и вчера я всё это нашла. Ооооо, думаю, Нана, что ты несёшь?!) Ну ладно, всё равно весело, тусе)) Когда такое встречаешь, сразу понимаешь – разрыв невероятный. С одной стороны, конечно, очень приятно, хотя и есть ролики, которые смотришь и думаешь: что у меня в голове? Но в основном приятно.
Люблю записывать, но записи у меня не хранятся долго: то потеряю, то возникает желание всё убрать. Но сейчас я поняла, что лучше сохранять. Хотя какой там, каждый день снимать. У меня, дай бог, пять записей дочки из разных периодов, и я уже счастлива. Событийных, о своих ощущениях, что делает Дэя. Но сейчас я поняла, что нужно как-то чаще это всё делать. Приятно, правда, вернуться, посмотреть, как всё меняется. А то так скоро в школу пойдёт.
Знаешь, когда у меня появился телефон с камерой, я снимала всё подряд: на вечеринках в ДК, как ребята играют, интервью со знакомыми… и вчера я всё это нашла. Ооооо, думаю, Нана, что ты несёшь?!) Ну ладно, всё равно весело, тусе)) Когда такое встречаешь, сразу понимаешь – разрыв невероятный. С одной стороны, конечно, очень приятно, хотя и есть ролики, которые смотришь и думаешь: что у меня в голове? Но в основном приятно.
Люблю записывать, но записи у меня не хранятся долго: то потеряю, то возникает желание всё убрать. Но сейчас я поняла, что лучше сохранять. Хотя какой там, каждый день снимать. У меня, дай бог, пять записей дочки из разных периодов, и я уже счастлива. Событийных, о своих ощущениях, что делает Дэя. Но сейчас я поняла, что нужно как-то чаще это всё делать. Приятно, правда, вернуться, посмотреть, как всё меняется. А то так скоро в школу пойдёт.
— и не вспомнишь уже, какой она была.
— Мы её снимаем много, но видео, это одно, а свои ощущения, то, как ты в этой действительности существуешь, - это совсем другое. В роддоме, помню, я писала, когда Дэя только родилась. На третий или второй день, когда более-менее пришла в себя, вышла из палаты, пока она спала, села на мягкий диванчик: чуть солнышко блестит за окном, золотой час, мамочки гуляют, - и я так вдохновилась, стала писать. Пишу, а потом она как закричит! (смеётся) Я, конечно, продолжила потом с того момента, где убежала. А кричала она так, что из всех детей я всегда узнавала, что это она. Она большая сама по себе девочка, голосистая.
Узнать о беременности
Я подозревала. Тест - это так, удостовериться. Мне сны обычно снятся, о том, что происходит в моей внутренней жизни. И я к тому моменту уже поняла, что вот. Пришла значит. Девочка. У меня есть картинка: еще задолго до того, как поняла, что беременна, сидела на кухне, рисовала на столе. Есть такие столы, знаешь, грузные, тяжёлые, советские, они все одинаково белые, с такими квадратными ножками, раскрывающиеся. Вот на таком столе… Мы сидели, болтали, пили чай, и я рисовала. Слон с крылышками несёт корзинку, а в корзинке ребёнок. Я это рисовала, когда даже в мыслях не было детей заводить. Просто было приятно порисовать. То есть уже, понимаешь, какое-то внутреннее чутьё приходит. Папа у нас вообще сразу мне сказал, что и как будет. Он уже всё знал. Сказал: «Ты такая красивая будешь беременная, и у нас будет очень красивая дочка». Я думаю «дочка»? У нас тут впереди карьера, работа, много несделанного… Но приятно, когда тебе мужчина такое говорит, я не ожидала. А потом всё это само и пришло. Вот как оказывается всё.
Первая встреча с возлюбленным
У нас всё очень быстро происходило, одновременно плавно, но стремительно. А всё началось с того, что мы вместе организовали вечеринку, но непростую. Ко мне пришёл чайный мастер Денис (Красный Дракон) и сказал, что хочет сделать чайную вечеринку. Я давно хотела попробовать сделать событие, не привязанное к бару, и мы решили, что это будет первая безалкогольная вечеринка в ДК, the Gattering «Open Mind». Это, конечно, определённый вызов существующему положению вещей. У меня тогда уже, благодаря Ивану Вотякову, появилась мастерская, мне было в ней очень хорошо, как дома. Вообще я человек такой, чувствительный, эмоциональный, люблю над чем-то поразмышлять, анализировать, задаваться вопросами. А тогда был такой чудесный летний период, когда все вопросы уже решены и я была абсолютно счастлива. Мне никого не было нужно, я ничего не хотела, я просто жила себе, творила, радовалась жизни, и тут ко мне пришёл Денис и привёл Светослава с собой. Собственно, на этом событии мы с ним и повзаимодействовали. Он подарил мне чёрную глиняную кружку и ягоды годжи. Но в этом подарке не было какого-то романтического подтекста, как я думаю. В принципе, он и сам говорит, что просто хотел что-то для меня сделать. В знак благодарности. Уже после вечеринки мы стали общаться, играть вместе музыку. «Музыка нас связала»)). В принципе, мы всё время беременности были вместе.
История родов
До последнего момента я не знала, где буду рожать. Я очень беспокоилась на эту тему, как все мамочки ближе к делу начинают. Переживала, что по месту жительства наш роддом мог закрыться на мойку. Сказали, что если успеешь, хорошо, а если нет, то «куда-нибудь» отвезут. И мне очень не нравилось, что меня неизвестно куда отвезут. Из-за этого я начала суетиться. Мне нужна была какая-то определённость. В итоге я поехала туда, куда и хотела, в свой роддом.
Всё случилось как-то странно. Перед сном я себе поставила музыку, трек Craig Pruess – Devi Prayer. Мантра в современном стиле, очень красивая. Она играла всю ночь, и я под неё заснула. Проснулась где-то в 4 часа от боли в животе, думаю, что же я съела такого? Дотерпела до 8-ми утра, разбудила Светослава, попросила сходить за лекарством от живота. Он пошёл, купил. Принёс. Я выпила – желудок не прошёл. И потом, уже к 10 я поняла, что это не живот, что это роды начинаются. Пыталась понять рациональным умом, что со мной происходит.
Всё случилось как-то странно. Перед сном я себе поставила музыку, трек Craig Pruess – Devi Prayer. Мантра в современном стиле, очень красивая. Она играла всю ночь, и я под неё заснула. Проснулась где-то в 4 часа от боли в животе, думаю, что же я съела такого? Дотерпела до 8-ми утра, разбудила Светослава, попросила сходить за лекарством от живота. Он пошёл, купил. Принёс. Я выпила – желудок не прошёл. И потом, уже к 10 я поняла, что это не живот, что это роды начинаются. Пыталась понять рациональным умом, что со мной происходит.
Потому что, если бы я знала, мне было бы легче.
Вплоть до того, что я бы уже поняла, что вот, началось. А тут я растерялась: «Что происходит? Так, ладно, что будем делать». Сначала я волновалась, а потом смирилась. Проживала дома, сколько могла. Где-то до 2-х дня, сама в ванне с водичкой, вода вообще обезболивает, принимает и успокаивает, затем на гимнастическом шаре, терпела, ходила, дышала, пропевала. Очень, кстати, рекомендую пропевать, мне очень помогало. Ещё висела на домашних турниках, держась руками, когда ноги полусогнутыми стоят на полу, а спина и позвоночник расслабляются. Таз, таким образом, раскрывается, и схватки легче удаётся перенести. Скорую мы вызвали, но они очень долго к нам не ехали, и мы решили, что своим ходом поедем. И где-то в два, в три дня уже, спустя почти 12 часов, мы поехали в роддом. Меня везла моя сестра Марианна, очень волновалась, спешила. А из-за этого всё кувырком. Наступил тот период, когда не просто гармонично проживаешь, а всё довольно серьёзно. Уже не просто «немного побаливает», а неплохо так тянет и понимаешь, что жизнь - это непросто. В приёмной нас встретила какая-то очень недовольная женщина. Но я даже в таком состоянии умудрилась настроить её на дружественный лад. В принципе, если бы у меня была ещё какая-то работа в этот момент, то я вполне смогла бы ещё указания какие-то давать))))). Ну до поры, до времени, конечно. Потом меня привели в родовую палату, где я была совершенно одна. В соседних палатах была сначала одна девочка, потом другая, а я всё рожала… И вот тогда я вообще потеряла ход времени. Я просто помню, что ко мне периодически приходили то медсестра, то врач, что-то говорили. И всё как в тумане, то есть я, в принципе, всё помню, то есть память незамутнённая, но полная потеря ощущения времени. Такое чувство, будто ты наполовину здесь, наполовину где-то ещё. Это сложно объяснить. Ты вроде здесь и сейчас всё время, но не знаешь, сколько времени прошло с одного момента до другого. Часов в комнате не было, были какие-то электрические приборы, но я все выключила, потому что меня в какой-то момент начал раздражать весь звук рядом. Потом ко мне подходила медсестра, прицепляла какую-то капельницу. Всё это во время схваток с меня срывалось, брызгала кровь. Под конец вид у меня был такой, как будто на войну сходила. Но мне было весело. Я только попросила меня другим девочкам не показывать, а то напугаю своим видом. А ещё такой момент: подходят, дают документы, говорят:
- Надо подписать.
- Какие документы?
- Нужные.
- Читайте! (Смеётся)
- Надо подписать.
- Какие документы?
- Нужные.
- Читайте! (Смеётся)
Тогда я поняла, что хорошо быть не одной в это непростое время.
Роды всё ещё продолжались. Где-то в 20:00 ко мне подошла моя акушерка и сказала:
Акушерка:
Нан, дело в том, что нам нужно сделать кесарево сечение.
Я:
Это правда очень нужно?
Акушерка:
Да, это очень нужно.
Я:
Ну, раз очень нужно, то пойдёмте делать.
И меня увели в другое место. Оттуда, где была эта страшная застеленная полиэтиленом кровать, это страшное, холодное железное кресло с какими-то ручками, десять раз перекрашенными, ааа… жуткое место, но лучшее место. Я же там становилась мамой. Потом мы пошли в операционную, пришёл анестезиолог, такой весёлый мужичок (поёт цирковую песню). Он мне сделал один укол, который не подействовал. То ли он куда-то не туда попал, то ли ещё что-то. Он говорит: «давайте ещё один». – «Давайте». Легко так. Когда я поняла, что всё это сейчас придёт к логическому завершению, у меня настроение поднялось, невероятно просто. Ну представь, с 4-х часов ночи и до 20:00 всё это продолжалось, продолжалось, продолжалось. С собой у меня была вода. Сестра дала конфеток. Спать и есть не хотелось. Я взяла с собой большой пакет с вещами: одежда, еда, масла, будто я там жить собиралась, в роддоме с ребёнком. В итоге понадобилось гораздо меньше, это тоже по незнанию было сделано. Но ходить в халате свекрови было правда очень приятно: мягкий, удобный, длинный, в нём чувствовалась забота и тепло.
А дальше уже действительно всё как в тумане. По идее, меня должно было обезболить только наполовину. Сначала так и произошло, то есть они меня вскрывали, а я с ними шутила. Они говорят:
- Оганян. Вот сейчас. Надо. Молчать. У нас полосная операция, мы режем.
- А, да, сейчас, секунду.
- Не смеяться! Мы режем!
- Да, хорошо, я не буду смеяться. (смеётся)
Ну, понимаешь, вот столько времени было больно, а потом боль прекратилась. Такой подъём! Но так как второй укол всё-таки подействовал через какое-то время, мне кажется, я совсем потеряла память в какой-то момент.
Мне потом снились сны, как я смотрю на происходящее сверху. Сам момент рождения в здравом уме я пропустила. Помню, что её вытащили, дали к ней прикоснуться, ну как - щёчкой приложили ко мне - и тут же увели. Но я успокоилась. Я точно знала, что она в порядке, то есть у меня не было такого чувства, как раньше: «Какой ужас, ребёнка куда-то уводят, так страшно». Здесь – нет. Здесь, когда её увели, я точно знала, что всё хорошо, и была очень довольна тем, что всё произошло. Этот момент, он, конечно, запечатлелся в голове на всю жизнь. Потом была ночь в послеоперационной, когда я лежала и во мне были катетеры и всякие непонятные вещи торчали из тела. Я не могла шевельнуться и помню, что было очень больно. Ночью я проснулась, когда более-менее пришла в себя, в 23:00, а потом только в 5-6 утра. Ко мне подошла медсестра, спросила: «Вы чего не спите?» Я говорю: «Да чего-то не спится». А ещё всё это время был гром. Мои родственники очень беспокоились… ну представь, я рожаю, а тут ещё гром, молния, вот это всё)). У мамы предметы падали, она в церкви работала тогда. Она потом уже поняла, что это просто я рожаю. Всё эпически. А потом утром меня уже перевели в палату, а потом говорят: «Вставай». Сначала всё было чутко, до этого они посадили меня в колясочку, а потом вот это говорят. Я думаю: «Ну как я могу встать?!» А потом я сделала над собой усилие и с этого момента поняла, что
А дальше уже действительно всё как в тумане. По идее, меня должно было обезболить только наполовину. Сначала так и произошло, то есть они меня вскрывали, а я с ними шутила. Они говорят:
- Оганян. Вот сейчас. Надо. Молчать. У нас полосная операция, мы режем.
- А, да, сейчас, секунду.
- Не смеяться! Мы режем!
- Да, хорошо, я не буду смеяться. (смеётся)
Ну, понимаешь, вот столько времени было больно, а потом боль прекратилась. Такой подъём! Но так как второй укол всё-таки подействовал через какое-то время, мне кажется, я совсем потеряла память в какой-то момент.
Мне потом снились сны, как я смотрю на происходящее сверху. Сам момент рождения в здравом уме я пропустила. Помню, что её вытащили, дали к ней прикоснуться, ну как - щёчкой приложили ко мне - и тут же увели. Но я успокоилась. Я точно знала, что она в порядке, то есть у меня не было такого чувства, как раньше: «Какой ужас, ребёнка куда-то уводят, так страшно». Здесь – нет. Здесь, когда её увели, я точно знала, что всё хорошо, и была очень довольна тем, что всё произошло. Этот момент, он, конечно, запечатлелся в голове на всю жизнь. Потом была ночь в послеоперационной, когда я лежала и во мне были катетеры и всякие непонятные вещи торчали из тела. Я не могла шевельнуться и помню, что было очень больно. Ночью я проснулась, когда более-менее пришла в себя, в 23:00, а потом только в 5-6 утра. Ко мне подошла медсестра, спросила: «Вы чего не спите?» Я говорю: «Да чего-то не спится». А ещё всё это время был гром. Мои родственники очень беспокоились… ну представь, я рожаю, а тут ещё гром, молния, вот это всё)). У мамы предметы падали, она в церкви работала тогда. Она потом уже поняла, что это просто я рожаю. Всё эпически. А потом утром меня уже перевели в палату, а потом говорят: «Вставай». Сначала всё было чутко, до этого они посадили меня в колясочку, а потом вот это говорят. Я думаю: «Ну как я могу встать?!» А потом я сделала над собой усилие и с этого момента поняла, что
«делать над собой усилие» - это теперь то, что нужно делать всегда.
Иначе ты можешь не встать вообще. Я там носилась постоянно, ходила. В три погибели, конечно, но ходила. А потом ещё ко мне тётенька подошла: «Ой, говорит, вы такая молодец – уже ходите» А я больше ничего не могу делать, я как тигрица в клетке, в пустой палате, ребёнка нет рядом со мной. При этом очень сильное волнение и возбуждение какое-то, да? И ты думаешь: «Где мой ребёнок?» - и ходишь туда-сюда. А потом ко мне подошли, сказали: «Да она тут рядышком, в соседней палате лежит, хотите посмотреть? Я говорю: «Вы у меня спрашиваете? КОНЕЧНО, ХОЧУ!». Мы пошли смотреть. Смотрю, лежит такая хорошенькая, миленькая. Не плакала, ничего, лежит, спит себе, чувствует себя прекрасно. Я вернулась в палату, в 11 мне её привели, и всё началось. Кричала она знатно. Ну, она и сейчас знатно кричит (улыбается).
А! Ещё мне не нравилось, что у неё хотели взять кровь из пальца и взяли. Я переживала больше, чем она. Я так расплакалась от того, что моему ребёнку зачем-то делают больно и говорят, что так надо. Но в целом, всё было прекрасно. Еще была чудесная женщина, пожилая, одна из главных персонажей роддома, настоящая фея материнства. Лёгкая, звонкая, учила нас правильно кормить малышей. Давала советы, как о себе заботиться. Она мне чем-то напомнила мою бабушку по энергетике. Прекрасная женщина. Нас на пятый день выписали и мы счастливые уехали домой. Нас прямо там встречали, в роддоме. С цветами, с улыбками, с благоговением. Это тоже, наверное, один из тех моментов, который теперь уже нельзя забыть. Когда ты разворачиваешь этот свёрточек – результат девятимесячного труда, внутренних процессов, ожиданий, а там такой малыш хорошенький. Я помню, мы домой пришли, тоже были втроём сначала, потом уже мамы приехали, и я вела себя немного неадекватно, я вообще никому её не давала, не знаю почему. Думаю, со вторым ребёнком как-то по-другому получится, больше будет доверия к миру в этом плане. Просто у меня было такое чувство, что это мой ребёнок и никто, никто, никто, кроме меня, не может этого ребёнка защитить, узнать, что ему нужно... Но я считаю, это не очень хорошо. Маму я обижала в этом плане. Моя реакция дикой кошки, когда кто-то пытается что-то сделать, когда не было повода так себя вести. Но я с этим сделать ничего не могла. Может, что-то с гормонами, не знаю.
А! Ещё мне не нравилось, что у неё хотели взять кровь из пальца и взяли. Я переживала больше, чем она. Я так расплакалась от того, что моему ребёнку зачем-то делают больно и говорят, что так надо. Но в целом, всё было прекрасно. Еще была чудесная женщина, пожилая, одна из главных персонажей роддома, настоящая фея материнства. Лёгкая, звонкая, учила нас правильно кормить малышей. Давала советы, как о себе заботиться. Она мне чем-то напомнила мою бабушку по энергетике. Прекрасная женщина. Нас на пятый день выписали и мы счастливые уехали домой. Нас прямо там встречали, в роддоме. С цветами, с улыбками, с благоговением. Это тоже, наверное, один из тех моментов, который теперь уже нельзя забыть. Когда ты разворачиваешь этот свёрточек – результат девятимесячного труда, внутренних процессов, ожиданий, а там такой малыш хорошенький. Я помню, мы домой пришли, тоже были втроём сначала, потом уже мамы приехали, и я вела себя немного неадекватно, я вообще никому её не давала, не знаю почему. Думаю, со вторым ребёнком как-то по-другому получится, больше будет доверия к миру в этом плане. Просто у меня было такое чувство, что это мой ребёнок и никто, никто, никто, кроме меня, не может этого ребёнка защитить, узнать, что ему нужно... Но я считаю, это не очень хорошо. Маму я обижала в этом плане. Моя реакция дикой кошки, когда кто-то пытается что-то сделать, когда не было повода так себя вести. Но я с этим сделать ничего не могла. Может, что-то с гормонами, не знаю.
Когда мир женщины, особенно такой, которая привыкла быть общественно полезной, ограничивается только ребёнком, образуется информационный вакуум.
- Что было самым трудным в первое время?
- С ребёнком? Ничего. Самое трудное было… Швы. Я очень долго вообще приходила в себя после операции. То ли это связано со стрессом, то ли ещё с чем, в общем, очень долго. Вот сейчас ты меня видишь, я уже более-менее пришла в норму. До этого я очень медленно передвигалась, сил не было. Я впервые ощутила, что такое реально нет сил. Потом зимой я мёрзла, надевала такое количество вещей на себя! У меня есть знакомая одна, в магазине, она спросила: «А вы где-то на улице работаете, да?» Я отвечаю: «Ну, в принципе, да. С ребёнком гуляю». «Просто вы так одеты. – Я просто мёрзну». Остальные девочки быстро пришли в себя и пошли, а у меня было вот это чувство неполноценности, и при этом ребёнок, и надо же всё делать… Первое время мы всё делали вдвоём. Я и Светослав. Я всё время находилась с ребёнком, а потом, как только она начала спать без меня, включилась готовка и уборка. В первое время, когда она всё время была со мной, я находила немного времени поесть, «сходить в ванну», «ещё немного времени расчесать волосы». Но сказать, что было трудно, не могу. Я вообще поняла про себя, что я какая-то экстремалка. В трудной ситуации мобилизуюсь.
В первое время, когда Дэе было 2 месяца, мы делали большую персональную выставку в музее молодёжного движения. Она ездила со мной в коляске, мы развешивали картины. Мне, конечно, помогала сестра, ребята, но в целом, я поняла, что чем быстрее я включусь в привычную для меня жизнь, тем будет проще.
- С ребёнком? Ничего. Самое трудное было… Швы. Я очень долго вообще приходила в себя после операции. То ли это связано со стрессом, то ли ещё с чем, в общем, очень долго. Вот сейчас ты меня видишь, я уже более-менее пришла в норму. До этого я очень медленно передвигалась, сил не было. Я впервые ощутила, что такое реально нет сил. Потом зимой я мёрзла, надевала такое количество вещей на себя! У меня есть знакомая одна, в магазине, она спросила: «А вы где-то на улице работаете, да?» Я отвечаю: «Ну, в принципе, да. С ребёнком гуляю». «Просто вы так одеты. – Я просто мёрзну». Остальные девочки быстро пришли в себя и пошли, а у меня было вот это чувство неполноценности, и при этом ребёнок, и надо же всё делать… Первое время мы всё делали вдвоём. Я и Светослав. Я всё время находилась с ребёнком, а потом, как только она начала спать без меня, включилась готовка и уборка. В первое время, когда она всё время была со мной, я находила немного времени поесть, «сходить в ванну», «ещё немного времени расчесать волосы». Но сказать, что было трудно, не могу. Я вообще поняла про себя, что я какая-то экстремалка. В трудной ситуации мобилизуюсь.
В первое время, когда Дэе было 2 месяца, мы делали большую персональную выставку в музее молодёжного движения. Она ездила со мной в коляске, мы развешивали картины. Мне, конечно, помогала сестра, ребята, но в целом, я поняла, что чем быстрее я включусь в привычную для меня жизнь, тем будет проще.
Ты начинаешь чувствовать, будто мир уже не вокруг тебя, а где-то ещё. Вот есть такая штука, скорее профессиональная, когда человек застревает в среде, где работал, и роста больше не происходит. Женщина, которая оторвана от мира…самое главное, наверное, в том, что нет времени на себя, личного времени. И рядом нет никого, кто дал бы привести мысли в порядок, просто отдохнуть.
Мне очень нужно такое время, я вообще без него себя не мыслю. Это то время, когда я могу восстановиться. И именно, чтобы в поле не было больше никого – вот это важно. Неважно, где это происходит. А так как этого времени нет, у тебя идёт перестройка, начинаешь лайфхаки придумывать: как успеть и поработать, и с ребёнком побыть. В первое время было нормально, я сразу, как только она начала спать, включилась в работу. Рисовала, занималась дизайном, делала выставку. Пока она спала, я успевала дома и приготовить, и убраться, и побыть просто социальной личностью, сделать что-то полезное ещё и для людей. А потом, уже где-то с шестого, с пятого месяца, я всем своим клиентам объявила, что всё, ребята, я ухожу в декрет. Потому что Дэя начала спать не так, как раньше, а на улице. А там я попыталась пару раз поработать с ноутбуком, но нет… уж лучше почитай посиди, пока ребёнок спит. А ещё мы много гуляем. Ходим везде с коляской, не боимся этого, она приучена. Я могу её посадить в коляску, и мы проведём весь день где-то ещё спокойно. Главное, чтобы я была рядом, кормила её.
Мне очень нужно такое время, я вообще без него себя не мыслю. Это то время, когда я могу восстановиться. И именно, чтобы в поле не было больше никого – вот это важно. Неважно, где это происходит. А так как этого времени нет, у тебя идёт перестройка, начинаешь лайфхаки придумывать: как успеть и поработать, и с ребёнком побыть. В первое время было нормально, я сразу, как только она начала спать, включилась в работу. Рисовала, занималась дизайном, делала выставку. Пока она спала, я успевала дома и приготовить, и убраться, и побыть просто социальной личностью, сделать что-то полезное ещё и для людей. А потом, уже где-то с шестого, с пятого месяца, я всем своим клиентам объявила, что всё, ребята, я ухожу в декрет. Потому что Дэя начала спать не так, как раньше, а на улице. А там я попыталась пару раз поработать с ноутбуком, но нет… уж лучше почитай посиди, пока ребёнок спит. А ещё мы много гуляем. Ходим везде с коляской, не боимся этого, она приучена. Я могу её посадить в коляску, и мы проведём весь день где-то ещё спокойно. Главное, чтобы я была рядом, кормила её.
Твоя зона комфорта, это что?
Место, где я могу уединиться. Где я могу отключиться. Такая «кабинка для медитации». Вот это моя зона комфорта, где я могу просто посидеть, помедитировать, просто подышать. И где бы я ни была, главное, чтобы было место, где я смогу уединиться. А, ну и чистый пол ещё.)) Я люблю ходить босиком, мне нравится, когда пол чистый. Ещё условие моего здорового пребывания в каком-либо пространстве - это чтобы был парк какой-то рядом, чтобы были деревья, природа. Это точно. Потому что, если этого нет, я вообще могу не очень долго… А если ещё у меня отобрать это, и чистый пол, и место для медитаций, то я… привыкну, наверное. Что-нибудь придумаю. Буду по ночам делать шавасану, пока все спят. У меня бывает: все заснут, а я не сплю - как раз наступил тот момент, когда я сама с собой. Я могу что-то поделать, почитать, потянуться. Сейчас я нашла новую зону комфорта! Это звучит очень странно, но это существует. Я начала бегать с коляской. И вот этот момент в процессе самого бега, он очень странный, но удивительный. Ты бежишь, а всё тело работает, занято: ноги, руки, дыхание, ты смотришь, куда ты едешь. Если ребёнок не спит, то ты ещё с ним взаимодействуешь, а если спит, то проверяешь, удобно-неудобно и т.д. То есть одновременно ты включена на максимум, но при этом полное расслабление в этом процессе полного включения.
Идеальный выходной день
Не знаю, у меня такое чувство, что у меня в последнее время одни выходные дни (смеётся). Я привыкла где-то быть и что-то делать. Если говорить о ДК, очень классно Иван придумал: в 10 часов приходить на работу и в 7 часов с работы уходить. И это было здорово, я приезжала, что-то делала постоянно, а потом рабочий день заканчивался, хотя это тоже довольно странно для нас, фрилансеров. А потом были выходные, и на выходных мы работали в клубе. А теперь…понедельник, разве что – идеальный выходной. Лучший день недели – это понедельник, давно уже. И если есть возможность сделать выходной, то он должен быть в понедельник. У женщин точно. У мужчин не знаю, у женщин – 100%. Потому что это женский день, в этот день лучше не напрягаться, быть красивой, что-то делать для себя. Когда нет ощущения, что где-то ждут какие-то дела, и ты можешь посвятить всё время себе. Когда у тебя ребёнок – это сложно. Но ты поняла, идеальный выходной – это когда я могу побыть одна, на природе. С природой у меня всё в общем-то связано. Но если природы нет, то я вполне могу подстроиться под обстоятельства. А так, выходные целыми днями – что ни день, то выходной. А так сложно сказать, каким он должен быть, он может быть любым.
Просто день, когда ты ничего никому не должна.
— Ты вообще скажи, ты чувствуешь, что ты изменилась? В чём?
— Да. В первую очередь в том, что ты понимаешь, что выполнила довольно важную функцию своего организма. Если ты родилась женщиной – у тебя есть возможность дать жизнь ещё кому-то, и ты эту возможность используешь. После ты действительно чувствуешь, что сделала что-то для мира, дала жизнь новому человеку. А дальше, это такая ответственность! Ты должна научиться как-то этого человека вывести в мир, сделать его хорошим. Чтобы человек этот тоже, в свою очередь, смог сделать что-то хорошее.
— Ты правда веришь, что мы можем сделать хорошим человека?
— Конечно. Я в этом 100% уверена. Нет, ну плохим тоже можем сделать, но вряд ли мы будем стараться. В любом случае, есть вектор действия, который родитель определяет. То есть я, например, знаю, что мои родители много вложили в меня в определённое время моего детского становления, особенно в период от младенчества до школы. Потому что после в тебя начинают вкладывать все, кому не лень. Родители очень важную роль выполняют – формируют личность и психику. Какие потом у тебя будут вопросы, как ты будешь эти вопросы решать.
— Что тебе важно дать Дэе?
— Любовь к природе, к искусству. Любовь к себе, но в правильном русле. Не в смысле, чтобы она выросла эгоисткой, а чтобы понимала, что жизнь – это большой подарок, и хорошо бы её использовать с максимальной отдачей, прожить её как следует.
— А что не имеет значения?
— Не нужно зацикливаться, не нужно бояться и не нужно заставлять. Не имеет значения, насколько ты хорошая мама. Ты просто будь мамой. Просто будь собой.
Что значит "быть собой"?
Вот это, наверное, вопрос моей жизни. Наверное, стараться выполнить своё предназначение, быть в потоке своей жизни. Знаешь, у каждого человека есть своё представление о том, кем он хочет быть, какой он, всякие фантазии на эту тему. Вот есть, например, какой-то условный человек, который занимается совсем не тем, чем хотел бы. Вот это вот «я бы хотел» зачастую является тем, зачем человек и пришёл. Не всегда, конечно. Бывает, это просто задвиги, типа «я тоже так хочу». А когда ты делаешь то, что ты любишь, и болеешь этим, дело, которое ты делаешь, не замечая времени, когда тебе всё равно, что будет, кто что скажет, сколько тебе платят за это – ты просто делаешь, и всё. Вот когда все эти вопросы неважны – это значит, ты делаешь то, что надо, ты в потоке и выполняешь своё предназначение. И ещё, не надо воспринимать своё предназначение, как что-то мифическое или максимально важное для всего мира. Это может быть вообще какая-то мелочь, но очень важная. Мы когда говорим о предназначении, многие представляют, что речь о какой-то важной миссии по освобождению планеты.
Иногда наше предназначение только в том, чтобы любить и обнимать нашего ребёнка почаще.
— Что вообще тебя вдохновляет помимо ребёнка?
— Меня люди вдохновляют очень. Иногда в людях что-то увидишь такое. Меня вдохновляют танцы, музыка, в принципе вдохновляет культура, природа. Но она у меня скорее выполняет роль «мамы», к которой всегда можно подойти, а она выслушает, поймёт, даст тебе энергию нужную, направит. А потом меня вдохновляют всякие новые проекты, мне нравится что-то придумывать. Театр очень вдохновляет, и жизнь сама по себе.
— Было ли что-то, что в процессе беременности изменило твоё отношение к миру, к себе? Или просто изменилось на противоположное.
— В первую очередь, у меня изменилось отношение к самой себе. Вообще понять, что ты способна дать жизнь, – очень сильно меняет сознание. Ты живёшь в этом теле, делаешь всякие разные вещи в течение жизни, а потом… это же такой процесс. С одной стороны, за ним просто наблюдаешь, а с другой, ты ещё и пытаешься понять это всё. Но понять это довольно сложно, потому что ты не можешь понять, что делают твои клетки внутри. В первую очередь, изменилось отношение к телу. Я думала, что оно одно, а оказалось, что оно гораздо больше, чем оно есть. То есть возможностей у тела оказалось гораздо больше, чем я думала. Ну, и взрослеешь, наверное, сразу. Начинаешь понимать, что важно то, что происходит, и то, как ты к этому относишься. Вот это, кстати, самый большой сдвиг, между прочим, за всё это время и беременности, и после. Это же ещё довольно нервный процесс, между прочим. Шалят нервишки. То есть у тебя была жизнь одна, а потом, за довольно короткий срок, жизнь меняется. И очень многие впадают в депрессию. У меня был такой период. Но я не могу сказать, что это было и прошло – накатывает периодически. «Я вообще могла бы больше, лучше». Или ты думаешь: «Вот я, оторвана социально». Но это скорее касается физического состояния. Тело после всего, что произошло, стало не таким, каким было раньше, – я долго не могла бегать, заниматься физкультурой, не могла всё то, что могла до этого. Это было самое трудное. Когда с тобой что-то происходит, и ты понимаешь, что ты просто не можешь так, как мог раньше. И тебе приходится мириться с этим, любить себя, беречь. Ты знаешь, что тебе нельзя бегать, а очень хочется, и говоришь себе: «нет, нельзя, ты не будешь это делать». Всякие такие моменты. Более бережное отношение к себе. Принятие. И прокачанное терпение. Не напрягаться, не раздражаться и воспринимать всё просто. Ребёнок, бывает, плачет иногда, а ты думаешь: «Почему? Что делать?», а они же улавливают всё это. Вообще я заметила: как себя ребёнок ощущает – очень сильно зависит от состояния мамы. Ну, по крайней мере, у нас с Дэей связь очень мощная. Она может просто улавливать в пространстве что-то и плакать. Чувствует, когда кому-то страшно.
Терпение – самое большое приобретение за это время. И причём во всех смыслах – к себе, к людям. Просто терпеть боль, раздражение. Были моменты, когда ты понимаешь, что ничего не можешь с этим сделать. То есть надо просто смириться, прожить. Бывало, знаешь, когда ты не можешь и это, и это и это, это, опять же, касаемо здоровья. Когда понимаешь, что оно пошатнулось, теперь с ним надо аккуратней, более бережно, а потом ещё что-то случается, и ты думаешь: «Аааа, опять, Господи, ну почему?», а потом: «Так, стоп, секунду. Это же всё тебе даётся, чтобы ты это в итоге проработала и поняла». Вот когда всё прорабатываешь, понимаешь: «Всё, level up». И он действительно происходит.
Есть какая-то тема, возникает вопрос, ты его проживаешь, и всё, вопрос снимается. Вот сейчас, например, я вообще этого не ожидала, но таким образом ко мне пришла возможность куда-то ходить и заниматься в зале. У меня там полный безлимит, я могу делать, что хочу. А до этого я целый год думала, но у меня не было физической возможности это делать. А сейчас возможность появилась, и я понимаю, что всё, что тебе нужно от мира, он тебе даёт, нужно просто уметь дождаться момента. Есть вот ещё такое: «Хочу результата прямо сейчас». Мы в очень быстром мире живём, и все хотим всё «прямо сейчас». А с ребёнком тоже очень интересно: многие говорят: «вот, у нас нет денег, поэтому мы, наверное, пока не будем рожать». А я знаю, что вопрос вообще не в деньгах. То есть они появляются, приходят. Жизни нужно продолжаться, и она даёт все возможности, чтобы продолжаться через нас.
Терпение – самое большое приобретение за это время. И причём во всех смыслах – к себе, к людям. Просто терпеть боль, раздражение. Были моменты, когда ты понимаешь, что ничего не можешь с этим сделать. То есть надо просто смириться, прожить. Бывало, знаешь, когда ты не можешь и это, и это и это, это, опять же, касаемо здоровья. Когда понимаешь, что оно пошатнулось, теперь с ним надо аккуратней, более бережно, а потом ещё что-то случается, и ты думаешь: «Аааа, опять, Господи, ну почему?», а потом: «Так, стоп, секунду. Это же всё тебе даётся, чтобы ты это в итоге проработала и поняла». Вот когда всё прорабатываешь, понимаешь: «Всё, level up». И он действительно происходит.
Есть какая-то тема, возникает вопрос, ты его проживаешь, и всё, вопрос снимается. Вот сейчас, например, я вообще этого не ожидала, но таким образом ко мне пришла возможность куда-то ходить и заниматься в зале. У меня там полный безлимит, я могу делать, что хочу. А до этого я целый год думала, но у меня не было физической возможности это делать. А сейчас возможность появилась, и я понимаю, что всё, что тебе нужно от мира, он тебе даёт, нужно просто уметь дождаться момента. Есть вот ещё такое: «Хочу результата прямо сейчас». Мы в очень быстром мире живём, и все хотим всё «прямо сейчас». А с ребёнком тоже очень интересно: многие говорят: «вот, у нас нет денег, поэтому мы, наверное, пока не будем рожать». А я знаю, что вопрос вообще не в деньгах. То есть они появляются, приходят. Жизни нужно продолжаться, и она даёт все возможности, чтобы продолжаться через нас.
– (После съёмки) Надеюсь, что я там симпатичная.
– Да ты вообще красавица!
– Это сейчас я уже красавица. До этого, знаешь, есть ощущение, что ты не такая, и ты себя чувствуешь «некрасавицей», а тебе все говорят: «да ты красотка», а ты думаешь: «да ладно, у меня тут лишний это, лишний то…»
– Да ты вообще красавица!
– Это сейчас я уже красавица. До этого, знаешь, есть ощущение, что ты не такая, и ты себя чувствуешь «некрасавицей», а тебе все говорят: «да ты красотка», а ты думаешь: «да ладно, у меня тут лишний это, лишний то…»
Самое трудное - это принять себя после родов.
Очень долго всё в себя приходило. Во-первых, всем рекомендую кормить грудью столько, сколько ребёнок хочет. Потому что все эти лишние килограммы мам тают на глазах. Плюс, следить за питанием – тем, что ты ешь. Это вроде не какие-то великие рекомендации, но это правда и часть нашей жизни. От того, что мы едим, зависит то, как мы себя чувствуем.
— Есть какие-то рекомендации по питанию?
— Больше свежего! Больше фруктов и овощей, желательно в сыром виде. Пить. Я сама ещё пока не нашла идеальное соотношение для себя, но что точно поняла – после того, как я ем свежее, я себя чувствую гораздо лучше. Я это ощущаю на всех уровнях и планах.
Я недавно встретилась со знакомыми мамами. Они спрашивают: "Мана, а правда, что девушки, которые пели до родов, ещё лучше поют?" Я говорю: "Правда. Так и есть."
Я недавно встретилась со знакомыми мамами. Они спрашивают: "Мана, а правда, что девушки, которые пели до родов, ещё лучше поют?" Я говорю: "Правда. Так и есть."
— Ты поёшь сейчас?
— Я во время беременности очень мало занималась музыкой. А потом, где-то на втором месяце, меня прорвало. Я начала петь всё. Пропевать всякие бытовые моменты. Очень рекомендую. Очень весело и тебе, и окружающим. И быт уже кажется не таким скучным, и день превращается в один большой мюзикл. Это очень классно. Или вот, например, увидела я Юлю Никитину в классе, и она просто невероятная красотка. И мне тут же приходит какой-то джингл, я его записываю и думаю: вот мы встретимся, я его спою – ей будет приятно. Придумываю всякие штуки, чтобы разнообразить свою жизнь. Тут был спектакль у ребят – я прямо целый трек записала. Давно этим не занималась и, конечно, в гараж бэнд. Это смешно, но факт. За пару дней что-то набрала, свела, запустила. Пришла на спектакль: басы ужасно звучат – думаю, надо всё переделывать (смеётся). То есть надо, сколько можешь вносить в жизнь такие вещи. Вот во время беременности, кстати, рисовалось очень хорошо. А сейчас мы вместе рисуем. У нас уже весь холодильник разрисован мелками. Красками мы рисуем в ванной.
— За что ты Светославу благодарна?
— За дружбу, в первую очередь. А там столько всего, что сложно выделить что-то одно. Просто за то, что он есть такой. В плане дружбы могу точно сказать: очень важен был всегда. И будет. А ещё он такой человек, который всегда смотрит на вещи с точки зрения уровня духа. За его понимание вещей в мире. Не просто однобоко, а за то, что он всё видит немного шире, чем в жизни, чем это просто можно видеть. За Дэю благодарить - это странно, это понятно само собой. Спасибо нашим родителям за то, что дали нам жизнь, а мы тоже, в свою очередь, заплатили за это жизнью, так сказать.
Через других людей очень часто к нам приходят очень важные вещи – то, что нам нужно понять, переосмыслить.
- Скажи, как ты относишься к советам от других людей, вообще советам со стороны.
- Раньше, года три назад, я в принципе была другим человеком. Я была более своенравна и к советам других людей относилась как к информации. Раньше, знаешь, когда у тебя внутри происходят какие-то психические процессы, всё, что приходит извне – не так важно. Не потому, что ты свысока на это смотришь, а просто внутри кипит что-то. Сейчас я иначе к этому отношусь. Я поняла, что это то, что нам нужно понять, переосмыслить. Поэтому советы я выслушиваю теперь с интересом. Конечно, есть внутренний ребёнок, который всё знает и может иногда говорить: «а, да это понятно», особенно, если от старших приходит какой-либо совет, либо внутренний ребёнок в конфликте находится со старшими, то сразу включается: «Ой, да что мне мама может на эту тему сказать, я живу и знаю». Или когда свекровь что-нибудь скажет на тему грудного вскармливания, ты думаешь: «ладно, ну что она, она же меньше меня кормила». Но слушать нужно. Впитывать. Советы - это польза жизни. Иногда советы дурацкие, тогда просто фильтруешь, а есть вещи очень по делу. Мне в этом плане все подружки, у которых есть дети, своим образом жизни, своим мнением и советами всегда очень помогали. Соня Селиванова, Лена Брюнцова, Аня Тагильцева. Соня вообще особенно включилась, она мне сказала очень важные вещи, когда я только была беременна, была моим проводником в мир материнства. И сейчас она мне очень помогает. Потому что, когда родила Еву, вообще первая среди нас, она тоже выпала из социума.
Я всегда думала: а почему? Раньше не понимала, почему так происходит, а теперь всё поняла. Сейчас уже мои не родившие подруги иногда не понимают каких-то моментов. Моя младшая сестра иногда говорит «Да ты оставь кому-нибудь Дэю, и поехали». Я понимаю, что она хочет, чтобы мне было лучше. А ей сложно объяснить, что, если ребёнок грудной, ты не можешь оставить его с кем-то и поехать на море.
В сентябре мы хотим на Азовское море. Я вообще много хочу. Я теперь поняла, что хочу путешествовать вообще без конца. И на море, и в разные страны. С ребёнком, как некоторые говорят, очень сложно, а я поняла, что несложно, главное, чтобы ребёнок был приучен к тому, что есть такая вещь, как дорога.
- Раньше, года три назад, я в принципе была другим человеком. Я была более своенравна и к советам других людей относилась как к информации. Раньше, знаешь, когда у тебя внутри происходят какие-то психические процессы, всё, что приходит извне – не так важно. Не потому, что ты свысока на это смотришь, а просто внутри кипит что-то. Сейчас я иначе к этому отношусь. Я поняла, что это то, что нам нужно понять, переосмыслить. Поэтому советы я выслушиваю теперь с интересом. Конечно, есть внутренний ребёнок, который всё знает и может иногда говорить: «а, да это понятно», особенно, если от старших приходит какой-либо совет, либо внутренний ребёнок в конфликте находится со старшими, то сразу включается: «Ой, да что мне мама может на эту тему сказать, я живу и знаю». Или когда свекровь что-нибудь скажет на тему грудного вскармливания, ты думаешь: «ладно, ну что она, она же меньше меня кормила». Но слушать нужно. Впитывать. Советы - это польза жизни. Иногда советы дурацкие, тогда просто фильтруешь, а есть вещи очень по делу. Мне в этом плане все подружки, у которых есть дети, своим образом жизни, своим мнением и советами всегда очень помогали. Соня Селиванова, Лена Брюнцова, Аня Тагильцева. Соня вообще особенно включилась, она мне сказала очень важные вещи, когда я только была беременна, была моим проводником в мир материнства. И сейчас она мне очень помогает. Потому что, когда родила Еву, вообще первая среди нас, она тоже выпала из социума.
Я всегда думала: а почему? Раньше не понимала, почему так происходит, а теперь всё поняла. Сейчас уже мои не родившие подруги иногда не понимают каких-то моментов. Моя младшая сестра иногда говорит «Да ты оставь кому-нибудь Дэю, и поехали». Я понимаю, что она хочет, чтобы мне было лучше. А ей сложно объяснить, что, если ребёнок грудной, ты не можешь оставить его с кем-то и поехать на море.
В сентябре мы хотим на Азовское море. Я вообще много хочу. Я теперь поняла, что хочу путешествовать вообще без конца. И на море, и в разные страны. С ребёнком, как некоторые говорят, очень сложно, а я поняла, что несложно, главное, чтобы ребёнок был приучен к тому, что есть такая вещь, как дорога.
— Что тебе хотелось успеть сделать всегда?
— Что-то полезное для мира очень хотелось бы успеть сделать. Вот только мы иногда не знаем, что может быть действительно полезным. Иногда для мира полезно наше невмешательство. Ну, как минимум, хотелось бы успеть реализовать хотя бы часть своих идей, чаяний. У меня их очень много, но есть какие-то ключевые моменты. Там посмотрим. Я даже озвучивать не буду, мы просто посмотрим на результаты. Если они будут, тогда значит всё хорошо. А если не будут, значит, ещё что-то я успела сделать.
— Без чего ты себя не мыслишь?
— Без музыки, без танцев, искусства не мыслю себя вообще. Не знаю, как жить без этого.
— Кто ты? Как можешь описать себя?
— У меня до родов была такая, скажем, установка. Есть такая «сутра сердца», и в ней слова: всё есть "ничто" и ты есть "никто". Это для тех, кто практикует слияние с действительностью и отождествление себя с космосом без личностных каких-то моментов. Есть такое течение в буддизме, когда ты полностью лишаешься личности и качеств, ей присущих, и становишься ничем, никем и нигде. Как дела? Никак. Идеально. В общем, у меня была такая «песня» – очень удобно, ненапряжно. А сейчас всё по-другому. Сейчас ты начинаешь себя ловить в различных состояниях, ты видишь «вот я мама», «вот я любимая», «вот я муза», «вот я звезда», ну это внутренние ощущения. Не в смысле «я – звезда». А то, что в тебе есть что-то, что ты можешь транслировать. Это такое умение, с этим ничего не поделаешь. Вот ты стоишь на сцене, напротив тебя люди, ты эту энергию берёшь и каким-то образом, через себя пропуская, отдаёшь им что-то большее, что-то важное для каждого, нужное. Сказать одним словом «кто я» - это вообще сложно. Я точно женщина, явно человек, явно мама, я надеюсь, что я муза, я вдохновляю и буду это делать всегда. Потом, как говорит моя подруга Юлия Попова, «ты же певица», напоминает мне, и я начинаю вспоминать себя певицей. Но не знаю, не могу я точно сказать – вот это я, и это – всё. Для всех я что-то, кто-то, для каждого по-своему. Иногда я деловая женщина, когда вопросы какие-то решаю. Это забавно, когда твой анимус самоутверждается через тебя. Иногда я уставший человек. Иногда я артист. Иногда дочь. Иногда я просто девушка, которая прошла мимо. Иногда я девушка, которая ходит мимо. Иногда действительно нужно определиться и сказать: «Я дуб, я здесь рос, вот это мои листья, вот это мои плоды, принимайте меня дубом, какой я есть».
Я – женщина. Явление. Стихия. Я часть природы, и мне здесь хорошо.
Манана Оганян
Музыкант. Дизайнер. Мама